Ветеран Великой Отечественной Валентина Бояршинова рассказала в интервью РИА «Победа РФ» о том, как узнала о нападении Германии на Советский Союз, боевых буднях и необычных воспоминаниях. В годы войны она была радисткой и защищала небо столицы от налётов вражеской авиации в составе зенитной батареи.
- Валентина Владимировна, как Вы узнали о начале войны?
Мне было тогда 17 лет. Я училась в Свердловском электротехникуме связи. Закончила только первый курс. С девчонками в общежитии студгородка отметили и легли спать. Утром рано нас разбудила уборщица и говорит: «Вставайте, девочки, началась война». Мы выбежали на улицу, а там уже народ. Женщины плачут. Ведь мы только жить начинали. Было две большие войны – Первая мировая и Гражданская, которые принесли нам большой упадок и бедность. Поэтому вот тогда жизнь становилась лучше, были рады тому, что всё идёт к лучшему. Надеялись на это. Видели это.
Сначала работали на уборке картофеля, потом нас перебросили на торфяники. Когда пришла наша смена, мы уехали обратно в Свердловск и начали ходить по военкоматам.
- Когда началась война, о чём Вы думали?
Мой отец завоевывал советскую власть, а я должна ее отстаивать. Мы не могли себе позволить быть в стороне.
По триста человек в военкомате было тогда, а то и больше. Когда подходила очередь нам говорили, что не могут взять нас на фронт из-за возраста и так как у нас нет специальности. Я поехала домой и в сентябре начала работать на медеплавильном заводе в Кировграде, точила детали для снарядов «Катюши».
- Как попали в действующую армию?
Шёл 1942 год. У начальника цеха погиб сын, у кого-то дочь вернулась с войны без ног. И вот я наконец добилась своего и была направлена в войсковую часть. У нас был целый эшелон женщин из Свердловской области. Уже с 5 октября 1942 года мы были в Московской области. Меня определили в 329-й зенитно-артиллерийский полк, а с 1943 года он стал 54-й зенитно-артиллерийской дивизией.
Всю войну прошла в зенитных войсках на подступах к столице. Полк входил в ближнюю зону противовоздушной обороны Москвы. Сейчас это Царицыно, Красный строитель, Бутово. Мне было присвоено звание старшины батареи, радистка 1-го класса и начальник радиостанции.
- Ранения были?
Нет, ранений не было.
- Что особенно запомнилось?
Что такое служба на батарее – это круглосуточные дежурства на вышке. У меня рация, связь. По боевой тревоге выскакивали каждый раз, когда на Москву шли самолёты противника – «мессершмиты», «хенкели». Мы очень хорошо знали их силуэты.
Бывало только уйдёшь в землянку, а тут снова боевая тревога и снова бежим выполнять свои обязанности.
За годы войны я дважды обмораживала ноги. Первый раз, когда пришлось в сильный мороз идти на командный пункт заградогня, а второй – когда задержалась смена дежурных по батарее.
Команды долго ещё после войны мне снились: какое направление, таблицы заградогня, когда наши летели, сигналы «я свой».
- Как часто с 1942 по 1945 год вражеская авиация предпринимала попытки налёта на Москву?
Уже с 1943 года они редко появлялись в небе. Мы их не пускали к Москве. Они, конечно, пытались прорваться, но их сбивали ещё на подлёте.
- Сложно было работать с рацией?
Сначала было трудно. Во время налётов ведь нужно было все команды, которые приходили, всё, что мы видели, передавать на командный пункт.
Как-то нам прислали американскую радиостанцию. Её конструкция была такой, что приходилось не только руками работать, но и ногами. Сложная конструкция, с ней работать было по-настоящему трудно.
- Как сложилась судьба Вашей семьи в годы войны?
Мои родители были в Гражданскую войну красногвардейцами. Отец Первую мировую прошёл, был ранен и контужен. Его направили в госпиталь из Киева по месту жительства, на долечивание. Здесь он вступил в Красную гвардию и служил в разведке у бронепоезда. Воевал с белочехами. Попал в окружение под Уфой, при попытке выхода из него был схвачен разъездом белочехов. Прошёл несколько тюрем и лагерей, а также «Эшелон смерти». Он участвовал в создании партизанского отряда, в котором пробыл до 1921 года.
Концлагеря и тиф, которым он переболел в эшелоне, нанесли серьёзный удар. В 1944 году, несмотря на своё самочувствие, он добился отправки добровольцем на фронт. Служил в обеспечении регулярных войск.
Мой брат встретил войну во Львове. Там он служил в танковых войсках, когда немцы напали. Потом попал под Сталинград. Горел в танке, был ранен в ногу и позвоночник. Лицо было в ожогах. После войны ранение сказалось на его здоровье. Он умер на Урале в возрасте 47 лет.
Мой муж, который родился в Молдавии в Кишинёве, ушёл на фронт добровольцем и попал в авиацию. С ним я познакомилась уже после войны в 1945 году в техникуме, когда продолжила обучение.
- А у них были ли какие-нибудь необычные воспоминания о войне?
Да, были. Мой брат, который на танке воевал, рассказывал, что 21 июня 1941 года их заставили слить горючее из баков танков. Им говорили, что, якобы, будут учения, а началась война.
- Как узнали о Победе?
Я дежурила на командном пункте. Пришла смена и я отправилась отдыхать. И тут к нам забегают и говорят: «Кончилась война, девчонки! Вставайте! Кончилась война». В землянке нас было шесть человек. Какое это было ликование! А потом был салют Победы.
Я была демобилизована 26 июля 1945 года.
- Чего не хватает на самоизоляции?
Общения. Очень хочется, чтобы этот вирус как можно скорее прошёл.
- Какие фильмы о войне можете посоветовать к просмотру тем, кто сидит сейчас дома?
Любые советские фильмы о Великой Отечественной достойны того, чтобы их посмотреть не только на изоляции.
#дс
