В 2023 году страна отметит 80-летие разгрома немецко-фашистских войск в Сталинграде. Началось это решающее сражение за полгода до его заверешения - 17 июля 1942 года. Агентство РИА «Победа РФ» взяло интервью у непосредственной участницы многомесячной битвы за город на Волге - санинструктора Марии Михайловны Рохлиной.
– Мария Михайловна, расскажите, как и чем жила до Великой Отечественной советская молодежь?
– Я перед войной была школьницей, председателем комитета комсомола. Жила в городе Первомайске Донецкой области.
С восьмого-девятого класса – это 1938-1939 год - старшеклассников усиленно готовили к войне. У нас было пять уроков военного дела в неделю. Преподавал нам фронтовик, прошедший бои в Монголии и Польше.
Мы умели все: собирать и разбирать винтовку, стрелять из винтовки и пулемета, все перевязки раненым - какие только угодно. У меня были все знаки первоначальной военной подготовки.
Нужно было совершить хотя бы один прыжок с парашютом. В каждом городе и поселке были такие вышки. Молодежь стремилась прыгать, это было увлечение. Молодежь вообще любит такое, чтобы за душу взяло. Я совершила свой первый прыжок и мне очень понравилось, пошла на второй.
Я была готова к войне, особенно знала врачебное дело. Но и стреляла хорошо. У меня было 82 из 100 попаданий в цель из мелкокалиберной винтовки. Кроме того, я хорошо знала и знаю немецкий язык.
– Каким для вас стало начало войны?
- Когда 22 июня 1941 года я пришла в школу за аттестатом, уже пошли разговоры, что нужно слушать важное сообщение правительства, но мы догадывались, о чем оно будет. В общем, мы не вернулись в школы, все пошли в военкомат, даже инвалиды. Но не мы одни были такие умные. Там уже была огромная очередь. Мы ее выстояли. Но нам военком сказал: ребята, вам еще рано, подождите, подучитесь, надо будет – позовем.
На третий день пришла телеграмма прибыть на оборонные работы под Киев на сборный пункт станции Софиевка. Мы приехали в шесть часов утра, и в этот момент началась бомбежка. Мы стали помогать раненым, я перевязала сразу пятерых человек.
Танкисты разгрузили с платформ танки, так как нужно было уничтожить немецкий десант. Мы примкнули к этим танкистам (45-я танковая бригада - ред.) и прижились, нас было три человека. Кроме меня, еще Миша Железняк и Валерий Туркин. В нашем классе было 41 человек, из них остались только трое – на фронте я и Туркин, а также Любочка, которая была инвалидом.
Весь класс принимал участие в партизанском движении и был расстрелян. Я так и не получила аттестат зрелости. В институте мы предъявляли только красноармейскую книжку – нам так можно было.
- Как вы оказались в Сталинграде?
- Попала я туда в начале августа 1942-го благодаря второму ранению. Мы переправляли через Дон танки на паромах, и в наш угодил снаряд. Осколок попал мне в лицо, перебил челюсть. Меня отправили в госпиталь, в Дубовку под Сталинградом. Так я оказалась в эпицентре сталинградской эпопеи.
Зимой в Сталинграде было ужасно холодно. Вот, говорят, немцами был полностью взят Тракторный завод. Не был взят! Хотя бы четвертая часть одного из цехов не была взята. Мы сидели там, припертые в угол.
Ни окон, ни дверей, ничего. Ребята делали подкоп, вылезали по нему и по этому подкопу нас кормили. Через него же к нам прилезали политруки. Они докладывали военную сводку с фронтов, забирали у нас письма, если они были.
Мы же страшно мерзли, невероятно. Обогреться было нечем. Была пакля в углу, но она для протирки станков. Мы сначала в нее зарылись, а потом выскакивали как ужаленные - в ней было много тресты (льняная или конопляная солома – ред.), и она очень кололась. Ладно, притерпелись. Поэтому мы просто обнимали друг друга и обогревались.
Там я была единственная девчонка, мне было 18 лет. Меня там называли не санинструктором, а дочкой. Но это те, кто постарше. Однако в первое время молодых было мало, но те, кто был, называли меня сестренкой. Есть книга "Бессмертный Сталинград", изданная волгоградским журналистом и издателем Кармановым, в которой меня так и называют «дочка Сталинграда».
- Вас же там чуть не похоронили...
- Да, 25 января 1943 года, почти перед концом сталинградской эпопеи, я замерзла. Мы уже знали, что немцы окружены. Они сидели в помещении соседнего цеха, у них там как раз были и окна, и двери, они могли выходить и на берег Волги, и во двор Тракторного завода. Иногда немцы даже жгли костры.
А у нас были только железные станки, под которыми находились бетонные станины. И полы залиты бетоном. Поэтому мы спали, сидя на корточках, а иногда и так не получалось. Мы давали себе клятву: кто останется последним, будет рассказывать везде и всюду о том, как мы выдержали все это и выжили – голодные, холодные! Но верившие в победу.
Так вот, я замерзла и все подумали, что я умерла. С меня сняли теплые вещи и положили на тележку, в которой уже было несколько трупов. А у меня дернулась нога. Я зацепила одного из тех, кто меня положил на тележку. Он заорал: «Она жива, она жива!». Тогда меня обратно одели в теплое и снесли в подвал, где находилась санчасть. Там меня начали растирать спиртом...
А через 30 лет на юбилей освобождения Сталинграда мы с мужем поехали на встречу однополчан. Там за мною стали ходить два мужика и все время спорили друг с другом: «Она» - «Нет, не она» - «А я говорю – она!» - «Там была такая, а эта совсем не такая...»
Мне муж сказал: «Два дня за нами ходят. Пойди спроси, чего им надо». Я подошла и спросила: «Ребята, я могу вам чем-то помочь? Что случилось?».
«В Сталинграде воевала?», – спрашивают. «Воевала», – отвечаю. «На тракторном?» - «На тракторном» - «А кто спасал тебя, знаешь?» - «Нет» - «Похоронная команда занесла тебя в землянку. Мы растираем тебя и плачем горючими слезами». Спрашиваю: «Неужели так жалко было?» Ответили: «Жалко. Спирт жалко!»
- Таким образом, вы снова оказались в госпитале.
– После освобождения я очень долго лежала в сталинградском госпитале – у меня отказали почки из-за обморожения на заводе. Потом меня полностью комиссовали. Куда я денусь, куда пойду – мать эвакуирована, отец на фронте. А мне куда?!
В августе 1943 года я пошла провожать одну девочку-санинструктора, которую уже выписали, и больше не вернулась в госпиталь – сбежала на фронт. Мы с ней добирались на перекладных.
– Можете вспомнить эпизод боев за Сталинград?
– Была такая санинструктор Дуся Мешкова, так вот она водила в атаку роту. Командир роты был убит, и рота залегла. Дуся поднялась и крикнула: «За мной!», и эта рота отбила у немцев подвальное помещение одного здания.
Она была представлена за этот подвиг к званию Героя Советского Союза. Однако за это время появился орден Отечественной войны. Дуся получила орден Отечественной войны I степени.
- После Сталинграда вы так и шли вперед, до Праги?
- Знаете, что я напоследок скажу. Мы долго готовимся, но быстро ездим. Если бы нас в 1945 году не остановили, мы бы до Америки дошли запросто – настолько мы научились воевать.
Мария Михайловна Рохлина (Коваль) родилась 28 сентября 1924 года на Украине (село Берестовое Запорожской области) в семье военного комиссара.
В первые дни войны записалась добровольцем в отряд по сооружению оборонительных рубежей под Киевом. В ходе оборонительных боёв примкнула к 45-й танковой бригаде Героя Советского Союза генерала Сафонова, стала санинструктором.
В составе 45-й бригады участвовала в Сталинградской битве от первого до последнего дня, дважды ранена.
С июня 1943 года санинструктор санитарного взвода 2-го стрелкового батальона 290-го гвардейского стрелкового полка 95-й гвардейской стрелковой дивизии. Участвовала в Прохоровском сражении, форсировании Днепра, освобождении Молдавии, Румынии, Польши и Чехословакии.
Пройдя через всю Европу, Мария Михайловна встретила Победу в Праге.
Награждена орденами Отечественной войны I степени, Богдана Хмельницкого (Украина), медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Праги», медалью «Одер-Нейсе» (Польша).
Мария Рохлина является почётным кадетом «Кадетского корпуса памяти героев Сталинградской битвы».
#еу
