Они держались друг за друга и за прохладную соленую воду вот уже несколько часов. Постепенно смеркалось и теперь оба понимали, что скорее всего, они остались одни на десятки километров вокруг, а может, даже на сотни. Налет на их судно стал стремительным и страшным, уцелеть было почти невозможно, все длилось каких-то полчаса, потом еще слышались крики о помощи тех, кто уцелел. А потом все стихло. Может, волной разметало? Теперь только она и какой-то молоденький морячок.
Он все повторял:
— Держись, сестренка!
Она и держалась, как могла, даже не сразу поняла, что ранена, но нога теперь уже и не кровоточила. Или так только казалось? А вот страха почти не было. Это потому что вдвоем. А он опять повторял:
— Держись сестренка!
Потом в волнах показались какие-то деревянные обломки, бруски, доски и жить стало проще.
— Все у нас получится, — громко шептала она, потому что говорить сил уже не было.
И очень хотелось жить. На календаре сентябрь 1941 года. Их корабль шел из осажденной Одессы. А потом появились немецкие самолеты…
Звали ее Вера Шапошникова, когда началась война, ей было всего семнадцать. Она уже училась в Туапсинском ремесленном училище, осваивала специальность токаря, а тут война. Учебу пришлось оставить, и вместе с подругами идти помогать выгрузке раненых, которые все прибывали и прибывали в город.
В августе она первый раз обратилась в военкомат и просто попросилась на фронт. Да, куда там? Семнадцать лет всего.
Обидно было, внутри все кипело. И тогда она придумала, как добираться до фронта самостоятельно. А что? Ближайший пароход, который шел на Одессу, ее и устроил. Этот незнакомый город казался чем-то далеким, но все равно родным, и там уже во всю шла война, гибли люди, и она – молодая санитарка — могла бы хоть чем-то помочь. Там, и состоялось ее первое боевое крещение…
А немец все напирал. Наши отступали. Раненных из Одессы отправляли каждый день всеми возможными плавсредствами. Ее корабль с раненными уходил в сентябре… И надо же было такому случится, ведь почти что дома и — на тебе…
Подобрали их еще через несколько часов. Или так только показалось, или на самом деле? Сначала был госпиталь в Новороссийске, потом в Анапе. Там — в Анапе после выздоровления, она и осталась работать — опять санитаркой. А вот на душе все никак… Ночами не спала, так хотелось на фронт. Но теперь она очень мечтала попасть в разведку.
Уже шел 1942 год. А с фронтом все никак. Ждать очередного отказа или что-то делать? Вот и рискнула. На что уж там она ссылалась? Может, на знание местности, может, еще на что, но в разведку ее взяли. Те, кто после рассказывали о ней, говорили, что тайком ушла, а там уж и не прогонишь. И не прогнали ее, наоборот, потому что не подвела. Местность эту и правда знала, науку военную осваивала быстро. Молодая девчонка, восемнадцать годков на тот момент. Сколько таких вокруг было? А вот в нее поверили. Потому, видимо, сразу после оккупации немцами Ростова, для выполнения специальных заданий, оставили ее в городе, а вместе с ней Вовку Виноградова, тому только четырнадцать исполнилось, зато местный, знал все проулки и тропинки.
Так началась ее биография разведчицы. Рискованные задания, диверсии, разные города, переходы через линию фронта. Один раз, за устранение очень большого немецкого чина, даже поощрение от командования получила – отпуск на целую неделю. Вот было эмоций! Конечно, отправилась сразу домой, к матери. Вот только известия дома ждали печальные. Только там и узнала, что один из братьев ушедших на фронт первым, погиб под станицей Северской, а вот второй – пропал без вести, там же где-то, в тех же местах. Погоревали они вместе с мамой, обнялись на прощание, слезу горькую уронили, да с тем и расстались.
Кто бы мог знать тогда, что станет эта встреча с мамой для Веры Шапошниковой последней? По возвращению в часть ее снова стали посылать через линию фронта, в Краснодар. Теперь она уже стала опытной и умелой, еще бы, ее мечта сбылась – она разведчица! А вот четвертый переход линий фронта стал последним. Их обстреляли, она была ранена… Только успела крикнуть товарищу:
— Главное, информацию передай …
Веру Шапошникову расстреляли во дворе Краснодарского гестапо, после двух месяцев допросов и пыток, которые так ничего и не дали врагу. Все секреты она унесла с собой.
(с) Купарев Андрей Сергеевич
По материалам Банка историй (Краснодарский край), в рамках подготовки экспозиции Музея Победы «Подвиг народа»