Мало кто знает, что за время войны порядка семидесяти процентов раненых были спасены и вернулись к полноценной жизни благодаря врачам эвакогоспиталей. Противник такими цифрами похвастаться не мог, потому что цифры были на порядок ниже.
Летом 1941 года врач Клавдия Кованова переехала в Бутурлинский район Горьковской области из Москвы. В районной больнице встретили ее с удовольствием, врачей к тому времени не хватало, потому что большинство уже призвали на фронт. Врачами оставались работать многодетные женщины, а с ними медицинские сестры пожилого возраста.
Самой большой проблемой стал тиф, особенно среди эвакуированных. Для профилактики тифа придумали свой способ. В деревнях мастерили железные печурки, обкладывали их дерном и дезинфицировали над ними одежду. И, конечно, очень выручали русские бани, хорошо, что с дровами проблем не было.
А еще пришлось вспомнить все, чему учили в институте. Особенно при обходах участков, когда люди жаловались на каждую свою болячку, а специалистов в районе не было. То же самое когда разъезжали по району в составе военно-врачебной комиссии, которая отбирала годных к военной службе. Здесь нужно было быть и терапевтом, и хирургом, и кем угодно еще.
Едешь, принимаешь решение по отправке в армию, тут же проводишь осмотр прибывших по ранению с фронта…
Вся врачебная комиссия – два человека. Врач широкого профиля – Клавдия Андреевна Кованова и медицинская сестра Шура Телятникова, неизменная спутница во всех нелегких поездках, в том числе, и в деревню к тяжелым, беспомощным больным.
Хорошо, что заведующей районной больницей работала настоящий сельский врач Евгения Лавровна Касюкова. Вот уж кто умел все – от вскрытия флегмоны до резекции ребра при гнойных плевритах. На таких специалистах, как она и Клава Кованова все и держалось.
Домой Клавдия Андреевна забегала лишь немного перекусить, или что-то неотложное по хозяйству, и опять работа, и снова работа. Когда рядом развернули госпиталь, начала там оперировать. Снова выручали знания и навыки, которые приобрела по хирургии еще в институте. После операций амбулаторный прием в госпитале, затем в больнице, и дальше выезд к тяжелобольным в окрестные села.
Когда выяснилось, что ни в больнице, ни в госпитале нет достаточного количества младшего персонала, она взяла на себя организацию курсов медицинских сестер. Основной упор делали на девушек, окончивших среднюю школу. И через полгода состоялся первый выпуск. Экзамены принимала комиссия из Горького мединститута, она же торжественно вручила дипломы. Это стало своей маленькой победой. Потому что теперь снималась одна из основных проблем – нехватка медицинских кадров.
По началу раненые поступали партиями по 50-100 человек. К этому постепенно приспособились, с операциями справлялись. Сложности возникали, когда требовалась консультация специалистов – нейрохирургов, офтальмологов, которые обычно приезжали по вызову из Горького или Арзамаса. А когда раненый поправлялся и, наконец, получал направление в часть для дальнейшей службы, радовались все вместе, потому что это тоже была победа.
Как всегда в таких случаях, коллективно собирали солдатам вещевой мешок – сухой паек, пару белья и вышитый заботливой медсестрой кисет, а в нем адресок, чтобы солдат не забыл ту, которая выхаживала его, не жалея душевных и физических сил.
В 1943 дела на фронтах стали улучшаться, а вот потоки раненых все равно накатывались один за другим. Партия в 25-30 человек выписывается, и столько же прибывает вновь. Только теперь они поступали не такие раздраженные, как это было в начале войны.
Раненого тогда раздражало все: и палата, и койка, и белье, и питание, и даже ласковый уход медицинского персонала. Он часто выражал свое настроение в разговорах с врачом, замполитом и сестрой-хозяйкой, которая принесла не его размеров белье, например.
Теперь все менялось. Досадовали о ранении – это да, но теперь во всех жила не только надежда, а еще и уверенность, таких лечить было легче. Теперь прибывшие могли даже не обратить внимания на тесноту в палате, тонкий матрац и холодное одеяло, однообразное питание. Даже на опоздание с выдачей махорки не сердились, а терпеливо ждали.
Так и пришел май 1945-го. Он стал последней страницей истории испытаний, которые исписаны человеческой правдой, но все равно, воспоминания военных медиков стоят отдельной строкой в этой истории. Только из этих воспоминаний и становится понятно, что они значили для каждого отдельно взятого человека, гражданина, бойца, ребенка или старика, а, значит, и для все большой страны.
(с) Купарев Андрей Сергеевич
По мотивам воспоминаний из книги Владимира Кованова «Солдаты бессмертия». В рамках подготовки экспозиции Музея Победы «Подвиг народа»
