Память человеческая удивительна. Удивительна - потому что избирательна, так говорят и философы, и психологи. Почему так говорят? Потому что со временем плохое стирается, и остается хорошее. Так устроен человек. Так устроена память. Все так, если бы не исключения. Вот ведь какой парадокс. Сколько бы лет ни прошло, в каком бы возрасте ни случилось.
Родилась Нина Горшенина в 1924-ом. В апреле 1941-го вступила в комсомол. А четвертого сентября 1943-го добровольцем ушла на фронт. Много чего могла бы вспомнить и рассказать, но чаще вспоминает свой первый день войны. До мельчайших подробностей помнит. Может, потому что уже взрослой была, а может, потому что поняла, что одну жизнь она уже прожила, а теперь другая началась.
С утра в воскресенье хуторская молодежь обычно собиралась на лужайке для отдыха, к полудню туда обычно подтягивались почти все и беззаботно веселились. Парни и девчата пели, плясали, кто-то играл в мяч, и так до вечера.
В тот день шумное веселье неожиданно нарушил оглушительный крик вестового. Он скакал на коне и кричал:
- Война! Война началась! Все на хутор! Скорее —митинг будет!
Помнит, как все затихли сначала, потом начали переспрашивать друг у друга, а затем всей гурьбой побежали на хутор.
Ей запомнилось, как в этот же день многие мужчины отправились на сборный пункт добровольцами, с верой в скорую победу, среди них был и ее отец. Эта уверенность тоже запомнилась навсегда. А еще - дикая тревога на сердце, как ожидание чего-то страшного.
К весне сорок второго женщины, старики и подростки уже рыли окопы и строили оборонительные укрепления около Ставрополя. От родного хутора Нины это далеко, почти сто двадцать километров, враг в ту пору был очень силен, а значит и стар, и мал трудились плечом к плечу. Но как ни старались, оккупации избежать не удалось.
Наступали очень страшные дни из другой жизни. По родному хутору все шли и шли наши солдаты. В пропотевших гимнастерках, грязных сапогах и с нехитрым солдатским снаряжением.
Люди стояли по обочинам и смотрели на них как на ускользающую надежду, как на уходящую из-под ног землю. И не скажешь им ничего, не прошепчешь и не выкрикнешь с горечью, что опять отступают... а мы как же? А ведь страх уже успел поселиться глубоко и отпускать не собирался.
Когда за несколько дней до этого, пожилой сержант, зная жестокость и циничность гитлеровцев, сказал матери:
- Ты, Вера Ивановна, дочку-то береги. Молодая, красивая она, да, и у других сельчан дети… Как-то бы их сберечь надо, а то не дай бог...
У нее аж полотенце из рук выпало.
- Куда же нам их спрятать? — растерялась она.
Теперь замолчали оба, а он вдруг вздохнул, покачал головой и вышел, только взял с собой несколько молодых солдатиков.
То, что он придумал, удивило всех. И как не удивиться? Потому что надумал он построить для всех детишек соломенный бункер.
Недалеко от дома стоял старый высохший колодец, стоял себе и стоял, сверху рассохшаяся дверь от погреба, а на ней еще какой-то старый скарб. И решили солдаты прокопать к колодцу потайной ход, внутри все сухой соломой обложили, соорудили маленькую скамейку. А сверху большой соломенной скирдой накрыли. На том и успокоились, с тем и ушли. Потом началась оккупация.
Уже в августе в хуторе появились первые немецкие мотоциклисты и начались обыски. Обшаривали дома, сараи и чердаки. Так было везде, в каждом населенном пункте, через которые они проходили. Убедившись, что партизан в нем нет, отправлялись дальше, но и возвращались каждый день, требуя молоко, сало, яйца. Но начинали всегда с винных погребов, а затем, сытые и пьяные, они метались по улицам и дворам и наводили ужас на всю женскую половину хутора.
Сколько раз «соломенный бункер» спасал детей и молодых девушек, потом никто не мог вспомнить, а вот старого сержанта вспоминали все и не только в те дни, но и на долгие годы вперед, сколько бы лет ни прошло
Февраль сорок третьего, который станет месяцем свободы для родного хутора, Нина встретит уже взрослой девушкой. Она научится водить трактор, будет работать в поле круглые сутки, а потом, переполненная желанием мстить врагу за гибель родных, близких и всех советских людей, пойдет в военкомат. Заявление примут только с третьего раза. И начнется у Нины Сосновской еще одна жизнь, в которой будет война и возможность запомнить все, все, все. Но вот первый день войны, несмотря ни на что, она будет помнить до мельчайших подробностей.
(с) Купарев Андрей Сергеевич
В рамках подготовки экспозиции Музея Победы «Подвиг народа»
